Свидетели сталинских репрессий. Александр Фадеев

Герои цикла «Свидетели сталинских репрессий» — те представители советской культуры и науки, кто избежал прямого столкновения с репрессивным механизмом сталинской системы, но оказался очевидцем или участником событий, оставивших глубокий след на их судьбах.
Личность Александра Фадеева словно соткана из противоречий: необыкновенное обаяние и властность руководителя «инженеров человеческих душ»; огромный творческий потенциал и скромное литературное наследие – таких противопоставлений можно подобрать ещё очень много.

Как глава Союза советских писателей, он выступал рупором, объявлявшим о начале той или иной идеологической кампании. Но он же оказывал жертвам многочисленных постановлений помощь и через структуры ССП, и лично. Сложными и многогранными были его взаимоотношения и с революционерами-дальневосточниками, дружбу с которыми он пронёс через всю жизнь, и с писателями – известными и не очень, среди которых не только баловни судьбы, но жертвы гонений: Анна Ахматова, Николай Заболоцкий, Михаил Зощенко, Андрей Платонов и многие другие.

Всю свою писательскую жизнь он глубоко переживал, что организационная и общественная работа вытесняет из неё творчество. Однако оставить свои многочисленные посты и общественные нагрузки не мог, поскольку видел в этих обязанностях исполнение долга перед партией и народом.

1953 год открыл ему глаза на то, что его деятельность во многом была не только погоней за химерами, но и служением злу. Между тем – жизнь проходила, а времени и сил на главное её предназначение – творчество – оставалось всё меньше…

Конец жизни Александра Фадеева был драматическим. Пользуясь его болезнью, амбициозные коллеги по перу всё больше отстраняли его от фактического руководства Союза. Писательский дар изменил писателю, что вызывало постоянную душевную боль. Выстрел на переделкинской даче превратил драму в трагедию. Трагедию человека, оказавшегося «у времени в плену».

Сейчас, когда нам представляются неуместными оценки исторических деятелей в духе «литературных судов» 1920-х годов или категорических ярлыков периода Перестройки, куда плодотворнее попытаться понять человека во всей полноте, осмыслить истоки его величия или ничтожества, мотивы его героизма или конформизма, причины выбора той или иной жизненной стратегии. Попробуем сделать это вместе с историком Валентиной Антипиной.

[eptrpyf]

Спасибо за тему.С уважением и благодарностью из Беларуси.Всех благ каналу исторической памяти.🕊🌐

[gortenziaverba]

Спасибо большое! Многое узнала о Фадееве нового, неожиданного. Это был, конечно, титан! Очень жаль и его, и всех, кто попал в страшную мясорубку того времени. 😰

[bgtbbei]

Лекция, очень похожая на адвокатскую речь

[kidrock]

Все французкие революционеры закончили свою жизнь на эшафоте, все! Когда их тащили на гильотину что им народ кричал? - Смотрите, вот они, это из за них мы так теперь живём, да будут они трижды прокляты...ну и т.д. Ползали по настилу эшафота и палачам целовали сапоги, умоляли сохранить им жизнь...Вот только наши, горе революционеры забыли мудрые слова из прошлого, "Революция всегда пожирает своих детей", забыли что гильотину никто не убирал, она стоит там же, на том же месте и ждёт своего часа и её...никто не собирается убирать.

[allangamayev]

Сперва некоторые люди на крови других строили советскую Россию, создавали преступные карательные органы, обеляли эту преступную страну, а затем и сами попадали под каток карательных органов . Мой отец сидел с 1937 года по 1943 год на Новой Земле . Он рассказывал своим друзьям, как в лагере зэки издевались над вчерашними революционерами, а власть просто закрывала глаза на это ! Часто сами люди создают себе гельoтину, к сожалению !

[elizavetadashkevich]

Те кто стремился избавить Россию от царизма потом подверглись репрессиям в тысячу раз страшнее чем это было при царях.. Что же хотели те кто пришел к власти ?? Не ведали что творили . Единственно чего хочется так это изменить топонимику в России на ту что была до революции..

[maliavski]

Не осилил больше 20 минут. Фадеев — интереснейшая тема для откровенного разговора. Избранный же лектором наивно-возвышенный тон рассказа резко понижает планку. Вдобавок речь ужасно сухая и скучная, наполненная всеми возможными советскими канцеляризмами. Фадеев бы после такого рассказа о себе застрелился бы второй раз.