1986г. Москва. автобусный парк №1. М.И. Номеровский

Киножурнал Новости дня №11, 1986г.

[JR]

Михаил Иванович до сих пор в этом парке водителем работает, перегонщик по парку.

[ТимофейАйке]

1
Папа.

В шесть лет я заболел менингитом. Я помню, как меня мама и папа везли на такси в больницу и меня сильно тошнило, помню как лежал в больнице. Помню, как меня навещала любимая бабушка, её не пускали в инфекционные отделение и она стояла под окнами. Помню, как у меня брали пункцию спинного мозга и у меня побаливала спина. Из больницы папа забрал меня под расписку, под личную ответственность. Относительно недавно мама мне сказала, что когда меня привезли в больницу к нам долго никто не подходил из медперсонала. Мои родители были молодые и неопытные в жизни, позже мама поняла, что врачам нужно давать взятки. Это было в 1976 году. В школу я пошёл с опозданием на год, но учиться не мог, были головные боли, из носа текла кровь. Перед последним звонком, перед аттестующими экзаменами в десятом классе на майские праздники (1988г.) я сел за руль мотоцикла и разбился получив серьёзную черепно-мозговую травму: ушиб головного мозга, перелом основания черепа. Практически я стал инвалидом и все тяготы моего содержания взяли на себя родители. В течении двух, трех лет после травмы я чувствовал себя совсем плохо, а потом устроился работать продавцом. В торговле была коррупция, откровенное воровство и я уволился. Оказалось, что почти всё в стране начиная с СССР так или иначе преступно. Семья сдавала помещения в деревнях в которых жили мои бабушки. Жизнь была трудная, зарплат не хватало, спасались деревенскими огородами, в подполе хранили картошку и по сто трёхлитровых банок клубничного компота, плюс двухлитровые и варенье, было тяжело и трудно. Советская власть мне не нравилась, повсеместная коррупция и ограничения. Я мечтал о том, что совхозные земли раздадут людям и начнётся частное фермерство которое всех прокормит. При СССР я очень симпатизировал Борису Ельцину, он многое обещал и изменения были необходимы, но коррумпированный СССР сменился Криминальной россией. В 90-е годы жизнь ухудшилась, для некоторых ухудшилась до невыносимости. Через три года после прихода к власти Ельцина, в октябре 1993 года, я стоял под стенами Белого дома протестуя против криминального режима. Белый дом расстреляли и сожгли, защитников арестовали (позже родителям, родственникам выдавали из тюрем), кто смог тот убежал, — и надежды рухнули. К сожалению я верил в правду и был патриотом своей страны и своего народа хотя понимал, что народ плоховатый, как во мне сочеталось понимание того, что россияне жуликоваты с преданностью стране и народу...? В безысходности, в затруднительнейшем положении я зашёл в церковь и причастился (январь, февраль 1994г.). У мамы была знакомая с которой они длительное время вместе работали в советском учреждении (НИИ Автоматики и Приборостроения ул. Введенского). Эта знакомая перешла на работу в церковь и однажды я приехал к ней на встречу. Впервые увидевшись она сразу познакомила меня со священником. Верующая женщина была одинокой и попросила ей помогать. Всё само как-то закрутилось и я стал с ней вместе посещать церковь. Времена были трудные, и переждать лихолетья в церкви мне показалось благоразумно. Церковная атмосфера дала понять, что что-то в христианстве не так, высокие идеалы сочетаются с полным отсутствием официальных зарплат, противоестественная вежливость и т.д. Беседуя с дьяконом я пытался выяснить, что такое церковь. Примерно смысл разговора был таким: нужно отказаться от всего мирского и тогда господь даст всё чего только пожелаешь. Я стал возражать, ведь чтобы у человека хоть что-то было - необходимо работать, но дьякон уверял, что не трудом, а верой достигаются цели. Дьякон буквально настаивал на том, что бог даёт человеку всё что человек пожелает. Чтобы не испортить своё представление о церкви я остановил дьякона в его обещаниях и сказал, что так не бывает. Дьякон был упрямый до нагловатости и мне ответил: У нас так! Я понял что меня обманывают, но спорить с упрямцем было бесполезно и тогда я решил: Я докажу вам, что вы неправы. Так я оказался в церкви и начал там работать. Работал отчаянно, почти не ел, почти не спал - исполняя рекомендуемые церковниками посты, бдения, молитвы и милостыни. Через несколько лет после первой нашей встречи с верующей женщиной, которая и приобщила меня к церкови в феврале-марте 1994 года, она умерла - осенью 1997 года. Эта женщина была совершенно одинокой, однажды она мне сказала: Я за тебя с шести лет молилась. Наверно она узнала от моей мамы ещё в 1976 году на светской работе, что я сильно заболел в шестилетнем возрасте и так на это отреагировала. Женщину звали Надеждой, у неё была онкология женских органов, она отказалась от операции сказав: Я родилась девственницей и умру девственницей и скончалась, а её квартира полученная ей и её мамой по месту работы в НИИАПе, досталась брату священника. С церковью меня уже ничего не связывало, но почему-то я там остался. Гораздо позже я понял, что церковники ловко манипулируют людьми.

[ТимофейАйке]

4
Мой папа тоже был инвалид. В детстве (60-е годы) папа играл в хоккей и получил травму ноги. Год пролежал в больнице, врачи не могли помочь. Отыскали гомеопата, этот врач бал осуждён при СССР за то, что лечил людей в домашних условиях. Папу привезли на такси к этому доктору в подмосковную деревню. Подъезжать к дому было нельзя, врач боялся ареста. Превозмогая боль, с большим трудом отец пешком приковылял к этому гомеопату и тот сразу подробно сказал, какие процессы будут происходить с организмом и дал (или выписал) таблетки. У папы открылся свищ на ушибленной ноге и после этого он выздоровел. Официальная советская медицина иногда не способна была вылечить, но советская власть боролась с теми кто мог излечивать не традиционными методами, пожилой гомеопат-уголовник вылечил моего отца после года мучительного и безрезультатного лечения в больнице, на ногах у отца оставались большие впадины от бесчисленных уколов, — это правда. Папа хорошо учился, но из-за болезни пропустил год в школе и потом доучивался с младшим классом, он любил читать про Америку, про прерии, поступил в Автодорожный институт, но в семье были материальные трудности и учёбу пришлось оставить, чтобы зарабатывать деньги водителем. В коммунистическую партию папа вступил, что бы получить возможность выехать заграницу, но в СССР проще было стать космонавтом и слетать в космос чем выехать зарубеж. Семейный человек принял решение работать там где предоставляют квартиры и устроился в Первый автобусный парк. Проходная Первого автобусного парка находилась почти напротив проходной НИИАПа где работала его жена моя мама, на улице Введенского. Сохранилось огромное количество почётных грамот и медалей, как победителя соцсоревнований. В 80-м году папа обслуживал Олимпийские игры в Москве, «Олимпийскую деревню», возил спортсменов, сохранился нагрудный пропуск. В 1981 или 1982 году у папы была самая высокая зарплата в Первом автобусном парке по итогам года: средняя зарплата за месяц 404 рубля и самая высокая зарплата в месяц 804 рубля, — это было очень сложно потому, что в автобусном парке работали так называемые лимитчики которые приезжали в Москву только за зарплатой, один из таких сказал: пока у меня на сберкнижке не будет 10 000 рублей я с работы не уйду и спал в общей раздевалке, а мой папа кроме работы водителем обрабатывал огород в деревне, заготавливал дрова для отопления и т.д. Положительно зарекомендовавшему себя на работе многодетному отцу предоставили право получить жильё, но пройдя все муки бюрократического ада, перед самым получением квартиры, когда вот-вот должны были вручить ордер, в возрасте тридцати четырёх лет (1982-1983) у папы всё-таки начались осложнения с ногой которую ему вылечил в старших классах гомеопат (до сорокалетнего возраста болезнь могла возобновиться). На работе отец стал чувствовать себя плохо, но температура тела не превышала 37, 2°, больничный лист выписывали только при температуре выше 37, 3°. Отца, передовика производства, врачи обвиняли в тунеядстве. Помню, я сижу дома, раздаётся звонок в дверь и в дверях стоит ушедший с работы стонущий отец упираясь обеими руками в дверные косяки. Боль в тазобедренном суставе была жуткая. Через какое-то время когда санитары скорой помощи выносили на носилках отца он громко стонал при малейшем покачивании носилок, сустав нельзя было беспокоить. Год отца лечили в больнице и выписали потенциальным инвалидом. Оказалось, что врач Первого автобусного парка, в котором работал отец, поставил диагноз, но затянув с лечением упустил бесценное время и заболевание приняло другие формы. Как я помню из семейного разговора, в процессе лечения и общения с медиками стало понятно, что такие заболевания своевременно можно было вылечить курсом уколов чуть-ли не пенициллином. После получения инвалидности отец вошёл в кабинет врача угробившего ему здоровье, бросил на стол медицинскую карту и задал вопрос: Что ж ты делаешь? Это было в 1984 году. Так моего отца коммуниста советские врачи сделали инвалидом. Трёхкомнатную квартиру, заработанную моим отцом ценой собственного здоровья, наша многодетная семья получала когда он проходил годичный курс лечения в стационаре. В своё новое жилище папа вошёл в огромном гипсе от пятки до рёбер, гипс был нужен чтобы сустав сросся, обрекая человека на пожизненную инвалидность.