Дядя Витя. Сказ о русском мужике.

Весь рассказ ниже или в моей группе:

Да-а, нелегко выдержать этот взгляд. И вовсе это не потому, что над тобой нависает эдакий бугай и недвусмысленно сверлит тебя глазами. Просто есть в нём какая-то исконная, неназываемая сила – в этом собирательном лице русского народа. И не того офисно-айфонистого мякиша, что оккупировал обе столицы, а того самого былинного мужика из глубинки, на котором от веку Русь и стоит. Вникая в эти открытые, честные черты, шестым чувством понимаешь, что именно таким был русский человек и сто лет назад, и при Петре, а может, и на заре становления отечества. Мы работаем вместе не первый год, и каждый раз, встретив дядю Витю, я удивляюсь, как мог сохраниться здесь этот самородок, этот останец измельчавшего, но некогда великого народа?
Недавно я видел, как «Газель» дяди Вити подрезал на перекрёстке какой-то молодой кавказец на «Порше». Обе машины остановились прямо посреди уличного движения. Парень что-то кричал, считая, что раз он на такой машине, то все немедленно должны пропускать его, а дядя Витя, высунувшись из окна, спокойно объяснял зарвавшемуся юнцу, что к чему. В свои семьдесят дядя Витя готов выйти из машины и поговорить, если надо, с любым. Потому что он знает, что прав. Горячий южанин в итоге не выдержал и уехал.
– А что мне следственный комитет? – лукаво прищурившись, вопрошает дядя Витя. – Ну да, допустим, посадят. Но когда я выйду, с ними что будет? – Ухмыляется. Довольная улыбка, хитреца в глазах. Наш человек в правоте своей уверен, и за правду готов постоять всегда. И притом он – добряк добряком, всегда поможет, и Бога непременно в беседе помянет.
Да, он ещё водится в глубинке. Ещё тот, почти толстовский русский мужик, не знавший интернетов и промышленных революций. Живущий в богом забытых селеньях, в обветшавших избах за поредевшими околицами. Вот он – идёт с ведром воды или коромыслом. А вот он в поле с косой. И на тракторе он, и стадо пасёт он, и дом свой строит сам.
Наш дядя Витя – родом оттуда, он сибиряк. Нет, он не «тёмный» – он и на «ютьюбе», бывает, что-то смотрит и новости в сети читает. Но его не купишь медовыми пряниками продажного времени. В глазах его – вековая убеждённость в том, что всё течет как должно – по заведённому издревле порядку. И он знает, как должно быть: он – выходец из народа. «Живём мы на своей исконной территории, и живём правильно, в Бога веруем, и никто нам больше не указ», – говорит он, и я замечаю, как весомо выглядывает из-под суровых, но чуть лукаво сдвинутых бровей знакомая русская анархичность. И к правительству отношение соответствующее – многозначительно усмехнётся, да и только.
Подхожу к дяде Вите сегодня с утра, говорю:
– Дядь Вить, я про тебя рассказ написал, опубликовать хочу.
А он:
– Как рассказ?! Ах ты, шельма, баловник, – кидается он на меня с напускным негодованием. Но вот уже строгие брови ползут вверх, в глазах юношеский задор и молчаливое одобрение.
Как-то, встретив дядю Витю в коридоре нашей подсобки, я демонстративно переступил порог и только после этого пожал протянутую им руку. Он нахмурился.
– Запомни, – говорит, – в приметы верить – бесовское это. А на правом плече знаешь, кто у тебя сидит? Не знаешь? Ангел твой сидит! А на левом знаешь, кто?.. – и вдруг просветлев, продолжает совсем на другую тему:
– А вот я тебе расскажу, как медведь в берлоге спит. Я сам видел, зимой в тайге. Лапу в рот положит и спит. И хоть ты там из ружья стреляй – не разбудить его. Во как спит зверь!
Да, сложно забыть этот взгляд. Я всё пытался вспомнить, где же ещё я видел однажды подобный: строгий и внимательный, под ним ты словно дичь под прицелом. И вместе с тем взгляд грозно-ласковый, смеющийся, ясно говорящий о том, что если душой ты чист, то ты – друг, и бояться тебе нечего. И я вспомнил. Было это в далёком сибирском уголке лет десять назад, в Забайкальском крае, почти на границе с Монголией. Немолодой охотник, у которого я несколько дней гостил, рассказывал мне свои истории. Оказалось, в том селе и родился герой нашего рассказа дядя Витя, и у него там даже есть родственники. И почему-то я этому совершенно не удивляюсь. Это Русь, сынок.