КНИГА ЕВРОПЫ. КОД КАРПАТИ. РУССКИЙ ФАУСТ. БЕРЛИН 2040

Политический роман и эзотерический трактат Русский Фауст Николае Карпати это, по гамбургскому счёту, завершающий текст Петербургского текста русской литературы и первый текст литературы эпохи культурной революции, нового гуманизма, трансгуманизма, борьбы за культурный суверенитет с Новым Мировым Порядком англосаксонских банкиров, ростовщиков, бильдельбергеров и масонов.
На алхимическом, эзотерическом уровне это книга о поисках эликсира здоровья, молодости и бессмертия, о поисках внутренней Шамбалы.

Далее: цитаты

Раздумья над русской историей привели А.К. Толстого к созданию собственной концепции истории России. Он разделял её на два резко отличных друг от друга и противоположных друг другу периода: предшествующий татаро-монгольскому нашествию, как он называл, европейский период, и вся последующая история России - московский период.
В европейский период, отмечал Толстой, Русь была державой, связанной крепкими связями с европейскими государствами и развивающейся европейским путём. Он высоко ставил вечевое устройство древних Новгорода и Пскова, видя в нём выражение существовавшей тогда политической свободы.

""... Убить человека дурно, но убить мысль, ум - хуже". Эти слова, высказанные Толстым ещё в 1856 году, были протестом против преследования николаевскими жандармами прогрессивной русской литературы и науки.

Толстой неоднократно выступал в защиту преследуемых писателей, не боясь навлечь на себя неудовольствие даже самого царя. В годы разгула николаевской реакции он поддерживает отношения с ссыльным Тарасом Шевченко и хлопочет за него.
И. С. Тургенев оказывается арестованным за опубликование статьи на смерть
Н.В. Гоголя и за свои антикрепостнические "Записки охотника", и Толстой посещает его в полицейской части, добивается смягчения участи.
Позднее он выступает в защиту осуждённого Н.Г. Чернышевского. Зимой 1864 года на вопрос царя: "Что делается в русской литературе?" Толстой ответил: "Ваше величество, русская литература надела траур по поводу несправедливого осуждения Чернышевского". Надо было иметь большое гражданское мужество, чтобы в обстановке наступающей реакции так прямо осудить действия правительства и царя.
"Знатоки" и "ценители" литературы в голубых жандармских мундирах пристально следили за творчеством Толстого, и только его высокое общественное положение и близость к царю спасали его рукописи от запрещающего красного цензорского карандаша. Да и то не всегда. Жандармы справедливо относили Толстого к "непреданным"".

Вл. Муравьев, Предисловие к избранным произведениям А.К. Толстого

А.К Толстой. Избранные произведения (Москва, 1970 год).